Одежда новорожденного

Первой одеждой ребенка были пеленки. Исследователи отмечают, что материалом для этого служили мерлушка, барашковая шкурка, старая отцовская рубаха, волчья шкура [Галданова 1992, с. 135; Басаева 1991, с. 62]. Наиболее архаическая одежда – меховое одеяльце хунжэлэй. Здесь следует обратить внимание, во-первых, на цвет одеяла – белый, в силу сакральности: программировал процветание, умножение и плодовитость. Если детей было много, то новорожденного заворачивали со словами болихо ‘довольно’ в одеяло серого цвета [Обряды… 2002, с. 57]. Во-вторых, использование меха домашнего животного: (овечья шкура) было связано с идеей благополучия, а дикого (шкура волка или косули) – с целью отпугивания злых духов, в некоторых случаях это объяснялось защитой тотема. Одеяло шили из новых шкур, что указывало на природное (начальное) состояние младенца. При этом шкурка положительно воздействовала в силу своей природной сакральности в качестве хатуу заятай ‘сильного, здорового’ младенца. Родители, дети которых постоянно умирали, брали шкурки/одеяльца для заворачивания своего младенца из многодетных и благополучных семей.

Таким образом, меховая одежда младенца подчеркивала связь с природным миром, придавала ему сакральные качества тотемных предков, на исходном этапе перед превращением его в человека. Считалось, что именно предки определяли половую принадлежность новорожденного. Так, при рождении мальчика буряты по обычаю кололи бычка, а при рождении девочки – барана показывая, в том числе различие социального положения. Шерсть барана воплощала сульдэ ‘жизненное начало’ кости, шкура считаются обладающими магической очищающей и плодоносящей силой, а сам баран имеет значение «солнечного» животного, обладающего фарном (судьбой), как двойник человека [Галданова, 1992а с. 74; Обряды… 2002, с. 99]. Связь ребенка с животным/ природным миром косвенно подчеркивается комочком шерсти, которую подкладывали ему между ног (при пеленании, «чтобы ноги не стерлись»). Вложение волос означало усиление сакральности и плодородия [Жамбалова 2002, с. 136; Скрынникова, 1997а с. 177].

Появившаяся позднее одежда из ткани стала выполнять уже несколько иную цивилизаторскую функцию. Ношеные мужские вещи имели для ребенка важное значение: они связывали его с живыми людьми. Старая отцовская рубаха приобщала ребенка к отцу, наделяла его благами и ценностями о-своенного и о-культуренного мира со стороны отца [Байбурин 1993, с. 45]. На данном этапе церемония заворачивания/одевания ребенка включала его в сферу сакральной защиты отца. Аналогичные представления встречаются у разных народов. Например, по представлениям хакасов, штаны отца, из которых шили пеленки, обладали очищающей силой и отпугивали злых духов [Кустова 2000, с. 61]. Вообще, при родах одежде отца приписывалась магическая сила. У бильчирских бурят, если роды, происходившие в отсутствие мужа, задерживались и роженица мучилась, ее били штанами мужа, чтобы ускорить роды. Существовало поверье, что ребенок не торопится родиться, пока отца нет дома, и ждет его возвращения.

Было не принято заворачивать ребенка в новые пеленки. «Использование новых детских принадлежностей не допускалось» [Обряды… 2002, с. 74]. По традиционным воззрениям, понятие «новое» (ткань, новорожденный и т. д.) соотносилось с иным миром. Все «новое» должно быть у покойника. У хакасов считалось, что с новой тканью к ребенку может пристать злой дух [Кустова 2000, с. 62]. У славян сама ткань считалась непроницаемой для духов зла, так как при ее изготовлении участвовали предметы, обильно снабженные магическим орнаментом (трепало, прялка, ткацкий стан) [Хайржанова, Кравченко, Тушнолобов 2004]. Категория «старого» в традиционной культуре отчетливо связывается со «своим», обжитым, освоенным. Старые, поношенные вещи воплощали идею преемственности, передачи благ и ценностей от одного поколения к другому [Байбурин 1993, с. 45].

Первая одежда ребенка не фиксировала его пол. Мальчиков и девочек заворачивали в одинаковые меховые одеяла или отцовскую рубаху/штаны. Тем самым первая одежда новорожденного маркировала, с одной стороны, его бесполость, инаковость, с другой стороны, защищала и наделяла плодотворящей сакральной субстанцией со стороны отца/предка. Первые действия после рождения ребенка были направлены на перевод его из мира природы в мир культуры. Именно эту функцию и выполнял процесс заворачивания его или в обработанную шкуру животного (обработка в данном случае выступает в значении акта окультуривания), или в старые пеленки. Данное действие символизировало, во-первых, переход ребенка в этот мир, во-вторых, о-своение его в этом мире, и, в-третьих, оберегание его от воздействия злых духов. Одновременно первая одежда новорожденного подчеркивала его неоформленность и лиминальность. Она не являлась собственно одеждой, а фиксировала только понятие «одетость», которую     А. К. Байбурин соотносит с саваном: «показательно, что она не надевается на ребенка, а он в нее заворачивается (= тело покойника)» [1993, с. 45].

В качестве шапочки для младенцев сохо малгай использовалась шкура, снятая чулком с головы косули. Она защищала от простуды родничок младенца и являлась магическим оберегом. Шапочка свидетельствовала о связи новорожденного с миром природного, с миром матери-зверя.